Интервью с Гаухар Бисенгалиевой, художницей, работающей с войлоком
Гаухар Бисенгалиева, художник из Казахстана, выпускница онлайн-школы АРТ-коммуникаций
@Gaubisengaliev
@Gaubisengaliev
25 октября в Казахстане открылась персональная выставка Гаухар Бисенгалиевой (Aruhan).
Проект «Aruhan: Felt, Memory and Silence» представлен в галерее Astana Art Destination (Luxury House, Астана) и посвящён связи традиции, природы и внутренней тишины.
Специально для дайджеста «АртСреда» Гаухар поделилась своим видением и рассказала о философии своей работы.
— Как вы пришли к войлоку и что он для вас символизирует?
— Войлок — это не просто материал. В казахской культуре он всегда был живой материей быта и духа: согревал, защищал, создавал дом и сопровождал человека в самые важные моменты жизни. На войлок становился ребёнок, делая первый шаг. На белом войлоке возводили ханов.
Он жил в каждой юрте, в каждом обряде, в каждом движении рук, преображающих шерсть в тепло и смысл.
Моя связь с войлоком начинается в детстве, с моей бабушки.
Она не только учила меня, как рождается войлок, она открыла мне его внутреннюю тайну. Её руки двигались спокойно и уверенно, и я видела, как мягкая шерсть становится плотной, тёплой, живой. Она говорила не словами, а жестами, тишиной и вниманием к материалу.
Через неё я поняла: войлок — это язык памяти.
Он хранит тепло рук, дыхание земли, силу женской традиции. В нём содержится тишина степи и энергия бескрайнего пространства, где человек всегда чувствовал себя частью природы.
Сегодня, создавая свои работы, я продолжаю традиции и, одновременно, ищу свой голос.
Для меня войлок — не техника и не ремесло. Это наследие, которое я развиваю в современном контексте как медиум памяти, тактильности и внутреннего света. В каждом слое — поколение, уважение к корням, а в каждой работе — попытка материализовать духовное состояние.
Я возвращаю голос материалу, который веками говорил о доме, свободе и тихой силе народа степи, и позволяю ему звучать в настоящем.
— Есть ли связь между природой Казахстана и структурой ваших работ?
— Мои работы — это ландшафты памяти. Степь — пространство тишины, света и бесконечности, где ветер несёт историю, а горизонт открывает ощущение свободы. Её ритм медленный, ровный, как дыхание, как биение сердца.
Я не изображаю степь буквально, мне важнее уловить её состояние. Мягкие линии горизонта, прозрачный свет, ощущение простора и внутренней тишины — это то, что становится основой моих работ. Для меня степь — это бесконечное вдохновение и способ чувствовать мир.
Меня привлекает именно философия степи, её спокойная уверенность, уважение к пространству, умение быть и дышать в полном присутствии. Это источник силы, энергии и вдохновения.
Структура моих работ — это слои: времени, памяти, ветра, травы, человеческих историй. Они могут растворяться в пространстве, как звуки в степи, но они не исчезают, они возвращаются в тишину, из которой всё начинается.
— Можно ли рассматривать вашу практику как визуальную медитацию?
— Абсолютно. Войлок рождается не сразу: он требует времени, повторяющихся жестов, концентрации и доверия процессу. Для меня это форма медитации через материю.
Мне не интересно создавать изображение, я выращиваю поверхность как почву для внутреннего ощущения. Это работа с глубинной памятью, как личной, так и культурной, материнской. Войлок впитывает не только воду и пигмент, но и тишину, и дыхание.
— Как вы находите баланс между традицией и современностью?
— Я училась у бабушки вниманию, простоте, уважению к материалу и времени. Войлок — древний язык, которым говорили мои предки.
Я сохраняю этот способ работы и постепенно развиваю его через цвет, через композицию, через соприкосновение с материалом.
Я работаю с тем, что рождается из земли: шерсть, растения, натуральные пигменты.
Эти материалы присутствовали в степи веками и несут её дыхание. Их простота не ограничивает, она открывает глубину, тишину и внутреннюю собранность формы. Это является актуальным и по сей день.
Я использую древние техники обработки шерсти и нахожу в них новые возможности.
Каждый слой — это и движение памяти, и мягкое открытие будущего. Когда я создаю картины, я иногда играю на шанкобызе.
Вибрация звучания этого древнего инструмента проходит через тело, материал и пространство, и процесс становится единым дыханием.
Это не ритуал, а естественная часть моего метода: звук, тишина, шерсть — всё вступает в диалог.
Всё, что было до меня, и всё, что рождается сейчас, встречается в одном месте.
— Что вы исследуете сейчас и куда двигаетесь дальше?
— Сейчас меня занимает тема внутренней тишины. Я исследую тишину как силу, как пространство исцеления.
Меня интересует граница между материальным и нематериальным, то, где шерсть становится светом.
Следующим шагом будет серия крупноформатных войлочных полотен и пространственная инсталляция, где зритель сможет буквально войти в степь через свои ощущения.
— Войлок — это не просто материал. В казахской культуре он всегда был живой материей быта и духа: согревал, защищал, создавал дом и сопровождал человека в самые важные моменты жизни. На войлок становился ребёнок, делая первый шаг. На белом войлоке возводили ханов.
Он жил в каждой юрте, в каждом обряде, в каждом движении рук, преображающих шерсть в тепло и смысл.
Моя связь с войлоком начинается в детстве, с моей бабушки.
Она не только учила меня, как рождается войлок, она открыла мне его внутреннюю тайну. Её руки двигались спокойно и уверенно, и я видела, как мягкая шерсть становится плотной, тёплой, живой. Она говорила не словами, а жестами, тишиной и вниманием к материалу.
Через неё я поняла: войлок — это язык памяти.
Он хранит тепло рук, дыхание земли, силу женской традиции. В нём содержится тишина степи и энергия бескрайнего пространства, где человек всегда чувствовал себя частью природы.
Сегодня, создавая свои работы, я продолжаю традиции и, одновременно, ищу свой голос.
Для меня войлок — не техника и не ремесло. Это наследие, которое я развиваю в современном контексте как медиум памяти, тактильности и внутреннего света. В каждом слое — поколение, уважение к корням, а в каждой работе — попытка материализовать духовное состояние.
Я возвращаю голос материалу, который веками говорил о доме, свободе и тихой силе народа степи, и позволяю ему звучать в настоящем.
— Есть ли связь между природой Казахстана и структурой ваших работ?
— Мои работы — это ландшафты памяти. Степь — пространство тишины, света и бесконечности, где ветер несёт историю, а горизонт открывает ощущение свободы. Её ритм медленный, ровный, как дыхание, как биение сердца.
Я не изображаю степь буквально, мне важнее уловить её состояние. Мягкие линии горизонта, прозрачный свет, ощущение простора и внутренней тишины — это то, что становится основой моих работ. Для меня степь — это бесконечное вдохновение и способ чувствовать мир.
Меня привлекает именно философия степи, её спокойная уверенность, уважение к пространству, умение быть и дышать в полном присутствии. Это источник силы, энергии и вдохновения.
Структура моих работ — это слои: времени, памяти, ветра, травы, человеческих историй. Они могут растворяться в пространстве, как звуки в степи, но они не исчезают, они возвращаются в тишину, из которой всё начинается.
— Можно ли рассматривать вашу практику как визуальную медитацию?
— Абсолютно. Войлок рождается не сразу: он требует времени, повторяющихся жестов, концентрации и доверия процессу. Для меня это форма медитации через материю.
Мне не интересно создавать изображение, я выращиваю поверхность как почву для внутреннего ощущения. Это работа с глубинной памятью, как личной, так и культурной, материнской. Войлок впитывает не только воду и пигмент, но и тишину, и дыхание.
— Как вы находите баланс между традицией и современностью?
— Я училась у бабушки вниманию, простоте, уважению к материалу и времени. Войлок — древний язык, которым говорили мои предки.
Я сохраняю этот способ работы и постепенно развиваю его через цвет, через композицию, через соприкосновение с материалом.
Я работаю с тем, что рождается из земли: шерсть, растения, натуральные пигменты.
Эти материалы присутствовали в степи веками и несут её дыхание. Их простота не ограничивает, она открывает глубину, тишину и внутреннюю собранность формы. Это является актуальным и по сей день.
Я использую древние техники обработки шерсти и нахожу в них новые возможности.
Каждый слой — это и движение памяти, и мягкое открытие будущего. Когда я создаю картины, я иногда играю на шанкобызе.
Вибрация звучания этого древнего инструмента проходит через тело, материал и пространство, и процесс становится единым дыханием.
Это не ритуал, а естественная часть моего метода: звук, тишина, шерсть — всё вступает в диалог.
Всё, что было до меня, и всё, что рождается сейчас, встречается в одном месте.
— Что вы исследуете сейчас и куда двигаетесь дальше?
— Сейчас меня занимает тема внутренней тишины. Я исследую тишину как силу, как пространство исцеления.
Меня интересует граница между материальным и нематериальным, то, где шерсть становится светом.
Следующим шагом будет серия крупноформатных войлочных полотен и пространственная инсталляция, где зритель сможет буквально войти в степь через свои ощущения.
Выставка «Aruhan: Felt, Memory and Silence» продлится до 1 февраля 2026 года. Приглашаем вас посетить экспозицию в Казахстане и ближе познакомиться с творчеством Гаухар.
АртСреда
Обучающие продукты онлайн-школы арт-коммуникаций Юлии Сысаловой
- Коллекция из 5 самых популярных мастер-классов и практикумов
- Легендарный авторский курс Юлии Сысаловой по карьерному продвижению художников на мировом арт-рынке